Шопоголик и бэби - Страница 101

101

– Ясно, – шепчу я.

– А почему расстались? – с любопытством спрашивает Сьюзи и краснеет, когда все в палате поворачиваются к ней. – Это важно! – упрямо добавляет она. – В семье не должно быть секретов! Мы с Тарки знаем о наших прежних романах все, до последней мелочи. Если бы и ты рассказал Бекки, вместо того чтобы… – Она умолкает.

– Пожалуй, ты права, – кивает Люк. – Бекки, я действительно должен рассказать тебе всю правду. О том, что между нами было и чем все закончилось. – Его лицо искажает гримаса. – Венеция испугалась беременности.

– Она была беременна?

От этой мысли меня чуть не выворачивает наизнанку.

– Нет! – решительно качает головой Люк. – Она только думала, что беременна. Это продолжалось недолго, но многое прояснило. И мы расстались.

– Ты струсил. – Голос Венеции дрожит, как будто она еле сдерживает давно копившийся гнев. – Ты струсил, Люк, и нашим прекрасным отношениям пришел конец. А ведь нам завидовал весь Кембридж. Мы были идеальной парой…

– Ложь! – обрывает Люк. – И я не струсил…

– Еще как струсил! Побоялся взять на себя ответственность! До смерти перепугался!

– Этим меня не напугать! – кричит Люк. – Я просто понял, что не хочу растить детей с таким человеком, как ты! Не хочу я жить с тобой всю жизнь! Потому и расстался с тобой!

У Венеции такое лицо, словно он ее ударил. Несколько секунд она молчит, а потом переводит на меня такой злющий взгляд, что я съеживаюсь.

– И нашел ее, да? – презрительно усмехается она. – Эту тупенькую, помешанную на шопинге девицу? Ты с ней хочешь жить до конца своих дней? Люк, она же пустышка! У нее мозгов чайная ложка! На уме одни магазины, тряпки, дуры подружки…

Кровь отливает от моего лица, меня бьет дрожь. Никогда не видела столько злобы и яда.

Смотрю на Люка: у него раздуваются ноздри и на виске бьется жилка.

– Не смей так говорить о Бекки, – цедит он так угрожающе, что даже мне страшно. – Не смей.

– Да ладно тебе, Люк. – Венеция насмешливо скалит зубы. – Тебя можно понять – она, конечно, милашка…

– Венеция, ты сама не понимаешь, что несешь, – хладнокровно перебивает Люк.

– Она идиотка! – выкрикивает Венеция. – Пустоголовое ничтожество! Черт подери, за что ты ее выбрал?

По палате пролетает дружный вздох. Какое-то время все молчат. Кажется, прямой вопрос застал Люка врасплох.

Интересно, что он ей ответит? Может, скажет, что в восторге от моего кулинарного таланта и остроумия?

Нет, вряд ли.

А может…

Если честно, я озадачена. А если мне нечего сказать, то Люку и подавно.

– За что я выбрал Бекки? – наконец переспрашивает он таким странным голосом, что я настораживаюсь. Неужели его давно мучает тот же вопрос? И только теперь он понял, что совершил ошибку?

Внезапно мне становится холодно и страшно.

А Люк все молчит.

Под тревожными взглядами всей палаты Люк встает, подходит к раковине и наливает себе воды. Потом оборачивается:

– Ты когда-нибудь общалась с Бекки?

– Я! Я общалась! – вмешивается Сьюзи так поспешно, будто ей пообещали главный приз. Все смотрят на нее, она краснеет и бормочет: – Извините…

– Когда я впервые увидел Бекки Блумвуд… – Люк делает паузу и улыбается. – Она выясняла в отделе маркетинга одного банка, почему он не выпускает чековые книжки в разноцветных обложках.

– Вот видишь! – нетерпеливо подхватывает Венеция, но Люк и ухом не ведет.

Со следующего года они приступили к выпуску чековых книжек с обложками всех цветов радуги. Чутью Бекки любой позавидует. Она выдает идеи, как никто другой. Туда, где витают ее мысли, никому не добраться. Я счастливчик: иногда мне удается угнаться за ней. – Люк дарит мне теплый и ласковый взгляд. – Да, она не пропускает ни одного магазина. Совершает нелепые и безумные поступки. Но она умеет рассмешить меня. Учит меня жить и радоваться. И я люблю ее больше жизни.

– Я тоже тебя люблю, – бормочу я, чувствуя, что в горле встал ком.

– Прекрасно. – Венеция бледнеет. – Прекрасно, Люк! Если тебе нужна эта никчемная пустышка…

– Ни хрена ты не понимаешь, так что захлопни гребаную пасть! – Голос Люка звучит как пулеметная очередь. Мама уже открывает рот, чтобы упрекнуть Люка за неприличные выражения, но видит, как он разъярен, беспокойно ерзает и молчит. – В отличие от тебя, Бекки порядочный человек. – Он меряет Венецию презрительным взглядом. – Она смелая, но никого не расталкивает локтями, когда идет к цели. Без нее я не могу прожить и двух дней. Вы, наверное, знаете, что у моей компании сейчас неприятности… – Он смотрит на Сьюзи и маму.

– Неприятности? – ахает мама. – Какие? Бекки нам не говорила!

Люк удивленно переводит взгляд на меня:

– Бекки, неужели никому?

– Я чувствовала неладное, – признается Сьюзи. – Я знала. Все эти звонки, разговоры… Но она ни слова, что все дело в…

– Просто не хотела портить вам праздник. – Очутившись в центре внимания, я вспыхиваю. – Все вы так веселились… – Я умолкаю, вдруг сообразив, что и от Люка кое-что утаила. – Люк, это еще не все. Мы потеряли дом.

От этих слов меня накрывает волна мучительного разочарования. Не видать нам нашего чудесного семейного дома.

– Шутишь! – Потрясенный Люк меняется в лице.

– Его продали другим. Но мы как-нибудь справимся! – Беспечная улыбка удается мне чудом. – Можем снять квартиру. Я уже смотрела в сети, найти съемное жилье – раз плюнуть!

– Бекки… – В его глазах я вижу то же самое разочарование. – Наши мечты рухнули.

Я смаргиваю слезы.

– Знаю. Ничего, выдержим, Люк.

– О, Бекки! – Сьюзи тоже чуть не плачет. – Забирайте наш шотландский замок! Мы там все равно не бываем.

101